Вадим Тарасенко - Отщепенцы [СИ]
В салоне повисла тишина.
— Высадишь меня на проспекте Пушкина. Я покажу где, — заговорил вновь Андрей. Через несколько минут они были на месте. И, уже выходя из машины он сказал:
— Надеюсь, больше тебе не нужно будет читать подобные лекции. Старайся поставить себя так, что бы все понимали: "Его не трогай. Укусит". Ну, а если все-таки понадоблюсь — зови. Почему бы не помочь порядочному человеку, — Андрей иронично усмехнулся и захлопнул дверцу машины.
А несколькими кварталами ниже, над Троицкой церковью, откуда они только что уехали, в темно-синее небо впечатался Христианский Крест. "Возлюби ближнего своего как самого себя…".
Больше Владимир Андрея никогда не видел — одной лекции хватило. Он научился кому надо показывать клыки и в особых случаях даже тихо рыкнуть. Тихо, что бы другим окружающим не было слышно. Мягкость и улыбка людям импонируют все же больше чем жесткость и оскал.
Примерно неделю спустя, на какой-то вечеринке, где был он и Сергей, Владимир узнал от того, что два года назад жену Андрея изнасиловали в извращенной форме, а его, тогда директора какой-то там фирмы по продаже электроники, расположенной в Киеве, чуть не засудили, когда через несколько дней за городом нашли труп якобы насильника его жены. Спас Андрея Сергей, которого познакомили с ним их общие друзья. Сергей уже тогда твердо стоял на ногах, дал кому надо, нанял хорошего адвоката и дело закрутилось по новой. Нашли и настоящего насильника и тех, кто все это заказал.
7
Днепропетровск. Понедельник, 20 июля 1998 г.
Илья Петрович Ромашкин сегодня был не в духе. Началось все с самого утра. Поругался с женой из-за какого-то пустяка, наорал на дочь — вечно разбрасывает игрушки по всей квартире и не убирает их за собой. В полвосьмого он вышел из подъезда и направился к автостоянке. Мрачные мысли не оставили начальника отдела городской налоговой инспекции и в машине. Наблюдая сквозь тонированные стекла за снующим на улицах народом он размышлял: "Господи, неужели вот так и жизнь проходит — все мы бегаем, суетимся, расталкиваем друг друга локтями, строим подножки и вдруг бац, все, приехали, конечная станция «Кладбище». И все! И больше ничего. И для чего жил — непонятно. И что после себя оставил? Вот что ты, Илья Павлович Ромашкин, после себя оставишь? Дочь, дачу, машину — и все? Как говорил герой одного рекламного ролика: "Маловато будет". А впрочем кто ты такой, Илья Ромашкин, чтобы претендовать на большее? — и неожиданно для себя в голове, высветилась беспощадная мысль: "Я просто жулик. Респектабельный, образованный, учтивый жулик. Связался с этим Зарубянцем, с этой "Вега — Космет". Польстился на большие деньги. И что — принесли они мне счастье? Дудки. Теперь по ночам не сплю — а вдруг все раскроется и что тогда? Секс и то радость перестал приносить. Даже проститутки и то не могут как следует разжечь, не говоря о жене. А что грезилось в детстве и юности — интересная работа, почет, известность, слава. А в результате? А в результате стал жуликом, мошенником. Неужели Господь сотворил меня для этого? А впрочем не с моим умом вникать в божий промысел. Кто я такой — да просто пушечное мясо истории, впрочем как и все остальные человечки, снующие за окном его автомобиля. Вот этот мужик, который ссутулившись тащит две большущие сумки, этот пухлый пацан, небрежно облокотившийся на открытую дверцу «Ауди», эта девушка, толкающая перед собой детскую коляску, и даже ребенок, лежащий в этой коляске — все они есть пушечное мясо истории, руда цивилизации. А вот из этой руды Господь и выплавляет… а что он собственно выплавляет? А кто его знает, этого никто не знает. Миллионы и миллионы тонн человеческой руды, миллиарды и миллиарды человеческих душ проходят через горнило печи Всевышнего и печь эта называется Земля. И, иногда, редко оттуда выплескивается золото, а чаще обыкновенный черный металл, а бывает что в печь загружается и пустая порода. И дай Бог, что бы он, Илья Ромашкин, обыкновенный налоговый чиновник оказался частицей хотя бы черного металла. Из которой бы Господь сотворил малюсенький винтик, для своего, ему одному понятного, механизма. И он бы отработал винтиком положенный ему срок, а потом заржавел, истерся, сломался и вновь бы превратился в прах, из которого и вышел. А его заменил бы такой же другой винтик. Что значит судьба одного винтика по сравнению с величавым замыслом самого Всевышнего? Да ровным счетом ничего. Ноль. Одна загвоздка — ноль этот — это ЕГО судьба. А на что ты, собственно говоря рассчитывал? — вновь неожиданно для себя задал он себе довольно беспощадный вопрос, — и так же беспощадно на него ответил, — жулик, мошенник не может ни на что рассчитывать, впрочем, — он себя немного успокоил, — в этом подлунном мире НИКТО не может ни на что рассчитывать. Вот кажется счастливчик по жизни — красавец, богач, миллионер, президент могущественнейшей страны, обалденно прекрасная жена, здоровые дети и тут бабах — пуля в голову и все — красивое лицо обезображено, никакие миллионы тебе уже не нужны, а прекрасная жена, вернее вдова, через несколько лет выходит замуж за другого. Президент Джон Кеннеди — прошу любить и жаловать". Илья немного повеселел — сам себя успокоил. «Девятка» подъехала к зданию налоговой инспекции. Илья вышел из машины направился внутрь здания. Вот уже и знакомая вертушка, со стоящим рядом охранником. И тут его собственный мозг нанес по расслабившемуся, умиротворенному Илье удар: "И воздам каждому из вас по делам вашим", — библейская истина хлестнула наотмашь и тут же, не давая опомниться, мозг дослал вдогонку: "Володя, Володя Кедров. Подло я его подставил, очень подло". И словно кто гнусаво так шепнул на ухо: "И за это тоже придется отвечать". Все это произошло так неожиданно, что Илья замешкался около вертушки и охранник удивленно глянул на него…
… Сергей сам не зная почему замешкался у стойки регистрации. Даже таможенник, только что сделавший соответствующую пометку в его загранпаспорте, вновь сменил выражение лица с безучастного на настороженное…
— … Илья Петрович, что случилось? — охранник предупредительно чуть наклонился вперед. Но начальник отдела уже овладел собой: "Все в порядке". Вертушка повернулась, пропуская его в родной офис.
— … Сэр? — таможенник начинал принимать рабочую стойку легавой. Но президент фирмы «Элита» уже справился с собой. Он дружелюбно, как только мог, улыбнулся, махнул успокаивающе рукой, мол все о'кей и прошел злополучную стойку. Все. Земля обетованная, а проще говоря — государство Израиль, официально разрешала Сергею Кравченко пробыть в ней две недели.
Днепропетровск. Среда 22 июля 1998 г.
"Что ж, Сергей уже в Тел-Авиве, и своего, вернее нашего, я надеюсь, он там добьется. Пора и мне начинать отрабатывать свою часть операции. Вернее я ее уже начал отрабатывать. Вот благодатные времена наступили — за один день достал новейшую аппаратуру слежения. Правда стоило это мне пять тысяч. Ну да ничего — все должно окупиться. Так было и будет — сначала вкладываешь деньги, а потом стрижешь дивиденды. Время разбрасывать камни, время собирать камни. Сейчас для меня время разбрасывать камни, вернее доллары. Такой же незыблемый и вечный закон как и закон сохранения энергии. Ну а теперь отрабатываем пункт два плана — один из самых приятных для меня пунктов будет, я надеюсь", — Владимир Кедров взял трубку телефона и стал набирать номер.
— Здравствуйте, — он услышал незнакомый женский голос: "Наверное, ее мать", — подумал Кедров. — А Настю можно позвать к телефону? — Владимир звонил и волновался. Волновался, что Насти не будет дома, что она ушла, уехала на турбазу и т. д. и т. п. За окном все же лето, а Настя молодая очаровательная девушка и сидеть сейчас дома ей вовсе не обязательно. Но страхи оказались напрасны.
— Сейчас, — и через несколько секунд, — я слушаю.
— Здравствуйте Анастасия Михайловна. Это Вас Владимир Кедров беспокоит.
— Здравствуйте Владимир Сергеевич.
— Анастасия Михайловна, мне с Вами необходимо встретиться по поводу работу.
— Когда?
Володьке захотелось сказать: "Да хоть сейчас", но надо обуздывать желания, чтобы достигнуть более весомого результата:
— Сегодня в час дня, в офисе. Сможете?
"Сможешь, ну конечно сможешь. А ну немедленно говори, что сможешь".
— Ммм. Хорошо я буду в час дня.
— До встречи.
— До встречи.
"Так, что там дальше, — Владимир мельком пробежал глазами по ежедневнику, — теперь Дима со своим многострадальным сценарием по этому чертовому «Борисфену». А может — ну его к черту, снимем по последнему варианту. Тем более я и сам не знаю, что я толком от него хочу. Ладно. Пусть парень немного попотеет, напишет еще один. А там посмотрим".
